Акварели Германа Гессе
Гессе о живописи
«От тоски, становившейся порой невыносимой, я нашел для себя выход, начав рисовать, чего никогда в жизни не делал, и даже попробовал писать картины. Имеет ли это какую объективную ценность, мне все равно, для меня это новое погружение в утешение искусством, которого не смогло мне практически дать сочинительство. Это как увлечение без страсти желаний, как любовь без претензий».
«Мои маленькие акварели — это своего рода поэтический вымысел или сны, они передают только отдаленное воспоминание о "действительности" и изменяют ее соответственно личным чувствам и настроениям».
«Творить пером и кистью — это для меня как хорошее вино, опьянение им настолько согревает и украшает жизнь, что делает ее сносной».
«В моих книгах зачастую не обнаруживается общепринятого респекта перед действительностью, а когда я занимаюсь живописью, у деревьев есть лица, домики смеются, или пляшут, или плачут, но вот какое дерево — груша, а какое — каштан, не часто удается распознать. Этот упрек я принимаю. Должен сознаться, что и собственная моя жизнь весьма часто предстает предо мною точь-в-точь как сказка, по временам я вижу и ощущаю внешний мир в таком согласии, в таком созвучии с моей душой, которое могу назвать только магическим».
«Основная тема — простые пейзажные мотивы, дальше этого я скорее всего не продвинусь. Насколько прекрасно все остальное — воздух, животные, движения и самое прекрасное из всего — люди, я, конечно, понимаю, частенько это захватывает меня и даже ошеломляет, но писать это я не могу».
«Без живописи я бы многого не достиг и как поэт».
«Равное (как при писании) напряжение и концентрация мне, по собственному опыту, известны только еще при занятии живописью. Сходство тут полное. Тщательно и точно согласовывать каждый цвет с соседним легко и просто, этому можно научиться и затем сколько душе угодно практиковать. Но, помимо того, постоянно видеть перед собой и принимать в расчет все части картины, даже вовсе еще не написанные и невидимые, ощущать все хитросплетение перекрещивающихся тонов и полутонов — вот что невероятно трудно и редко удается».
«У меня в руках мой складной стульчик, это мой чудодейственный реквизит, вроде мантии чародея, и с его помощью я уже тысячу раз занимался этой самой магией и выигрывал бой с тупой действительностью. А за спиной у меня рюкзак, в нем маленькая доска и палитра с акварельными красками, бутылочка с водой и несколько листов прекрасной итальянской бумаги…».
«Любой из нас, художников, даже если он во многом сомневается в себе и рассматривает свой талант и умение исключительно как самую малость, имеет перед собой цель и задачу и делает, если остается верен себе, на своем месте что-то такое, что может сделать только он. Когда ты рисуешь вместе со мной в Тессине, и мы оба пишем один и тот же мотив, каждый из нас отображает не столько кусочек ландшафта, сколько в гораздо большей степени свою любовь к природе, и каждый из нас передает этот мотив несколько иначе, несколько по-своему… И как много художников, которых считали второсортными, а может, даже варварами в искусстве, предстали позднее благородными новаторами, чьи творения частенько приносили их потомкам душевное умиротворение и были искренне любимы ими, порою больше, чем самые великие картины мастеров-классиков».
«Обычно я не самый страстный собственник, легко расстаюсь с вещами, отдаю их с легкостью. Но сейчас мною обуяло ревностное усердие надежно сохранить то, что по праву — мое, я и сам порой смеюсь над этим. В саду на террасе, возле башенки с флюгером, я часами неподвижно сижу изо дня в день, внезапно став невероятно прилежным, и пытаюсь задержать, чтобы сохранить с помощью карандаша и пера, кисти и красок то одно, то другое из цветущего и исчезающего на глазах великолепия. Я мучительно рисую утренние тени на ступеньках в саду и извивы толстых плетей глициний, пытаюсь запечатлеть далекие и прозрачные, словно стеклянные, краски вечерних гор, неуловимые, как дыхание, и в то же время сверкающие, как драгоценные камни. Усталым возвращаюсь я потом домой, очень усталым, а когда вечером кладу свои листы в папку, меня печалит то, как мало я смог запечатлеть и сохранить от всего увиденного».
Из книги Германа Гессе «Магия красок — акварели из Тессина»
Гессе с большой увлеченностью начал заниматься живописью с времен Первой мировой войны. Будучи самоучкой, он с первых шагов ставил себе целью преодоление душевного кризиса, однако написав около 3000 акварелей, он создал тем самым значительное наследие своих живописных работ, передающих в радужных красках красоты Тессина — избранного им места обитания на земле, где он и жил, начиная с 1919 года и вплоть до самой смерти в 1962 году.
В 1916 году Герман Гессе проходит курс психоанализа в клинике «Зоннматт» под Люцерном. Его врач Й. Б. Ланг побуждает его выразить все свои сновидения на бумаге, но только в виде рисунков. Первые работы Гессе пишет в Берне и в окрестностях Локарно в Тессине. В 1917 году Гессе увлекается жанром автопортрета. В 1918 году он предпринимает в Тессине дальнейшие попытки освоения техники рисования, при этом рождаются первые наброски к книге «Прогулки пешком» и иллюстрации к ней (издана в 1920 г). В пользу Комитета социальной помощи немецким военнопленным, который Гессе создал в Берне в 1916 году, он впервые выставляет на продажу цикл своих стихотворений с собственными иллюстрациями.